Политический обозреватель интернет-портала walla Гиль Коль боится Либермана, твердо зная, что тот действительно намерен выполнить обещание повести беспощадную борьбу с преступностью. С каких это пор политики выполняют обещания?
Народ Израиля по привычке не воспринимает всерьез обещания политиков и не обращает внимания на выкрикиваемые ими лозунги. Ради кресла они наобещают что угодно, сами не веря тому, в чем клянутся. Народу с такими политиками удобно. Не надо опасаться того, что те сделают что-то значительное, важное. Народу приятно тешить себя иллюзией, что он голосует по идеологическим соображениям, что он за конституцию, или за социальные реформы, или за национальное достоинство, или за мир во всем мире, или за мощное государство, или за мир с безопасностью.
Поэтому мы с легкостью отдаем свой голос кандидату, обещающему нам то, что, нам нравится, прекрасно зная, что то, что нам действительно нравится и важно ему до лампочки. Политик твердит о мире – прекрасно. Ну и что, что он только говорит и ничего не делает – главное, он говорит. Другой обещает социальное равенство и максимальную минимальную зарплату. Мы прекрасно знаем, что он и пальцем ради этого не пошевелит, и нас это устраивает. Третий обещает прекратить конфликт, как только мы переименуем "Дорожную карту" в "Женевскую инициативу". Мы прекрасно знаем, что он морочит нам голову, но именно это нам нравится. Все вместе взятые завывают о социальном равенстве с такой страстью, будто они только что сняли шкуру черных пантер. Но мы-то знаем, что это пустая болтовня, что нас тоже вполне устраивает.
Мы прекрасно знаем, что потом, после выборов услышим, что есть коалиционные обязательства, фракционная дисциплина, что нет партнера по переговорам, что без ортодоксов в правительстве не обойтись, что заграница на нас давит, что ни в коем случае нельзя попустительствовать, что попустительствовать необходимо, что надо уложиться в бюджетные рамки, что ни за что нельзя урезать оборонный бюджет... Отговорки на любой вкус выпотрошат любые обещания, выхолостят любые лозунги, которым, впрочем, ни один серьезный политик и так не собирался следовать.
Именно поэтому меня всегда немножко пугал Авигдор Либерман. Уж он-то действительно говорит то, что намерен делать. Но теперь я его меньше боюсь. Когда Либерман говорит, что будет бороться с преступностью, у него на плече не сидит бес, нашептывающий, что о министерство внутренней безопасности – это просто красивый предвыборный трюк и что эта должность ему нужна для ловких политических маневров. Он всерьез намерен намерен занять этот пост, чтобы повести беспощадную борьбу с преступностью, а не для того, чтобы заполнить все существующие и выдуманные вакансии своими приближенными. Он не ограничится громкими декларациями о том, что он, мол, "не допустит" и "не потерпит". Он вызовет на ковер генерального комиссара полиции и предупредит, что отныне "ликвидации" мафиози будут происходить посредством упрятывания таковых за решетку, а не пальбы на улицах; что отныне "воры-металлисты" будут пилить тюремные решетки, а не опоры электропередач и канализационные люки; что отныне судебные решения по поводу расхищения земель в Негеве, незаконного строительства и "крышевания" будут исполняться, а не класться под сукно, потому что именно за это полицейским платят жалованье. Он предупредит, что отныне обоснованное нежелание полиции всерьез заняться огранизованной преступностью станет предметом самого серьезного разбирательства Департаментом внутренних расследований (МАХАШа). Он разъяснит, что дело полицийских – исполнять Закон, а не попирать его, а потому отныне полицейские машины не будут парковаться посреди улиц у лавок фалафельщиков, не будут подрезать и обгонять справа мирно едущих водителей, и даже, о ужас, ездить с разрешенной скоростью.
Либерман пугает меня потому, что он всерьез намерен что-то менять. Перемены - это по-настоящему страшно. Не потому, что мы уверены, что сейчас нам хорошо. Но ведь бывало и хуже, так зачем же что-то менять? Не лучше ли не изменять священным обычаям, не лучше ли голосовать за того, кто нам побольше наобещал именно потому, что мы твердо знаем, что он меньше всех сделает. Нам ведь немного надо: нам бы прожить следующие четыре года в относительной тишине и покое. Ведь наш-то отпрыск наркотиками баловаться не будет – он же хороший мальчик. И дочку нашу не угробит противотанковая ракета, которая вообще-то предназначалась одному уголовному авторитету. Ведь наша дочка по ресторанам и улицам не шастает. И в Негеве мы не живем, поэтому нам не приходится отдавать все свои деньги на оплату "крыши" и бояться, что наш дом обчистят среди бела дня. Да и вообще, какое отношение к нам имеет преступность? У нас и так забот по горло: тут и права трудящихся, и размежевание, и Иран с Хамастаном, и всеобщее равенство с экономическим расцветом – где уж тут отвлекаться на мелочи...
Но чем дольше мы будем прятать голову в песок, тем хуже будет обстоять дело. Мы уже давно перестали быть "светочем народов". Преступность и коррупция заняли в нашей стране все свободные углы, от Кнессета и судов до последнего переулка – вотчины шпаны и наркодилеров. Я не знаю, на каком месте после выборов окажется Либерман. Хотя его политическая программа и его взгляды по поводу отношений религии и государства не помешают его партии НДИ войти в любую правительственную коалицию, но раздавать сейчас портфели попросту глупо. Мне ясно одно. Либерман действительно выполняет обещанное, и потому следующий премьер-министр Израиля может смело опереться на него как на израильского Джулиани, который очистит улицы Израиля от хулиганья и преступников.
Да, Либерман говорит с русским акцентом и, есть такое дело, на первый взгляд он больше похож на вышибалу, чем на политика. Но на кой ляд нам политики? Все до одной политические партии, по сути, твердо обещают нам одно: не выполнить ни одно из своих обещаний. Отличаются они только физиономиями и фамилиями стратегических советников и консультантов по связям с прессой. А вот когда Либерман обещает обеспечить власть Закона и его независимость от политиков – я ему верю. До сих пор мы воспринимали Либермана как человека слишком решительного при том, что мы сами не знали толком, на что решиться. Он слишком предан идеологическим установкам при том, что для нас идеология – дело плевое. Нам главное, чтобы было тепло и сыро. Либерман нас пугает – ведь он всерьез намерен выполнять обещанное. Но именно поэтому сейчас настало время бояться преступникам.
Просмотреть другие публикации на совпадающие темы:
