На снимке: даже во временных лагерях, где обитали выходцы из Йемена, к репатриантам из Марокко относились с подозрением.
Этот год ознаменовался раскруткой знаменитых дел Лавона и Кастнера. В конце концов дела эти вылились в очередной повод для раскола страны и политических распрей. Но заметки наши - это попытка по возможности рассказать об Израиле без политики, рассказать о ''пустяках'', которыми была полна повседневная жизнь людей. А потому направим особо любознательного читателя к многочисленным материалам, рассказывающим об упомянутых делах, а сами вернемся к нашим простым людям, занятым простыми каждодневными заботами.
Не знаю, правда, можно ли счесть простыми заботами начало строительства первого компьютера в Израиле, но упомянуть о таком событии считаю необходимым. А еще о том, что профессор Гершом Шалом, один из создателей этого чуда техники, предложил назвать сию огромную машину Големом в честь пражского мифического глиняного монстра.
Израиль в тот год был занят не только строительством машины, предназначенной помочь человеческому мозгу, но и другой ''лепкой'' себе подобных существ: одна из игрушечных фабрик в Тель-Авиве решила воспользоваться грядущими выборами и начала выпускать игрушки, копирующие Бен-Гуриона, Моше Шарета и Менахема Бегина.
Ну как тут не вспомнить слова из замечательной песни Новеллы Матвеевой: ''Я леплю из пластина, пластилин нежней, чем глина. Я леплю из пластилина кукол, клоунов, собак. Если кукла выйдет плохо, назову ее дуреха, если клоун выйдет плохо, назову его дурак''.
Ладно, перейдем от кукол к живым людям. После трех лет тревожного затишья к израильским берегам вновь причаливают корабли с новыми репатриантами. Идет экстренная операция по доставке евреев из Марокко. Страна эта борется за независимость, и существует естественные опасения, что очередными жертвами этой борьбы могут стать потомки Яакова.
Газеты пишут, что новая волна репатриации столкнулась с неожиданным сопротивлением внутри страны. Жители поселений для новоприбывших отказывались принимать своих африканских собратьев, мотивируя это тем, что те далеки от еврейских традиций, а также незнакомы с правилами европейского, хорошего тона. Попросту говоря, очень плохо воспитаны: не так и не то едят, не так молятся, не так одеваются - и так далее, и тому подобное. Даже во временных лагерях, где обитали выходцы из Йемена, отказывались принимать выходцев из Марокко.
Это, так сказать, материал общий, обзорный, но есть в газетах той поры и любопытные истории, рассказывающие о конкретных репатриантских судьбах. Вот одна из таких историй.
Рейс из Вены в Израиль был задержан: ждали двух пассажирок. Ими оказались две старушки - репатриантки из СССР: Рива Хамельянская и Наха Штейман. Для Ривы репатриация произошла весьма неожиданно: как-то, вернувшись с работы, эта скромная служащая банно-прачечного комбината обнаружила в почтовом ящике письмо с правительственными печатями. В письме было разрешение на репатриацию, полученное в результате обращения дочери Ривы, живущей в Израиле, к самому Клименту Ефремовичу Ворошилову. Всесильный в то время меткий стрелок взял, да и разрешил воссоединение семьи, и старушка полетела в Израиль.
Но по дороге самолет совершил посадку в Риме, где к пассажирам присоединилась звезда итальянского кино Сильвана Пампанини. Актриса проявила неподдельный интерес к судьбе двух репатрианток и всю дорогу беседовала с ними через переводчика. Старушки были польщены необыкновенно, и вообще им казалось, что попали они в настоящую сказку.
Когда самолет приземлился, к трапу железной птицы сразу бросились корреспонденты, фотографы и восторженный народ с цветами.
- Рива, посмотри! - сказала Наха. - Ты только посмотри, как нас встречают!
Но встречали, конечно, не наивных старушек, а итальянскую кинозвезду.
Ну как тут не вспомнить финал знаменитого фильма ''Мертвый сезон'', в котором восторженная толпа у самолета приветствует не настоящего героя в исполнении Донатаса Баниониса, а спортсменов-победителей.
Еще одно доказательство, что сюжетов в мире нашем не так уж много. Иногда, впрочем, случаются истории исключительно еврейского разлива. Вот одна из них.
Герой Войны за независимость, а ныне - свободный художник Моше Барак (Беркович) полюбил Орит, христианку (в прошлом жену сербского поэта-еврея Милана Пантковича). Влюбленные решили пожениться, но во время брачной церемонии молодой приспичило признаться, что еврейкой в документах она записана по ошибке и что в Бога еврейского не верит. Мало того, и гиюр проходить не собирается.
Свадьба расстроилась, но художник решил не сдаваться. Моше письменно обратился в газеты и в кнессет, а также пригрозил голодовкой, если закон о гражданских браках в ближайшие три недели не будет принят.
Кнессет не обратил внимание на демарши Барака, и Моше начал голодовку. Местная и заграничная пресса широко освещали эту акцию. Барак продержался несколько дней, а потом загремел в больницу, где его стали ''откармливать'' уколами, чтобы не окочурился, но предупредили, что долго он так не продержится.
В итоге Барак прекратил голодовку и подал гражданский иск в суд. Кстати, прежде чем начать голодовку, Моше пытался застраховать свою жизнь на 50 тысяч лир, но ни одна страховая компания не рискнула выдать ему полис.
Чем закончилась история неудачной женитьбы художника - неизвестно. Газеты как-то вдруг потеряли интерес к его персоне. Любопытно, однако, то, что еще раньше пропала из репортажей христианка Орит. Судя по всему, любовь к своему христианскому Богу оказалась для нее сильнее любви к бедолаге Бараку. Да и со страховкой ничего не вышло...
Во что был одет свободный художник - мы можем только догадываться, опираясь на информацию о модах 1955 года. Мужчины носили тогда брюки в мелкую клетку, причем сильно зауженные книзу, и костюмы тигровой окраски. Больше всего модников толпилось у витрины магазина ''Мадим'', на Алленби, 56. Этот магазин одним из первых ввел в свой ассортимент американскую спортивную одежду.
К чему это я? Да просто к тому, что жизнь в Еврейском государстве стала и веселей, и лучше.
Появился в Израле первый прямой междугородный телефон, появилась возможность вести напрямую переговоры между Тель-Авивом и Иерусалимом.
В Хайфский порт прибыли первые дизельные локомотивы, которые позволили значительно ускорить движение поездов и сократить время поездок.
Открылся второй завод по сборке мотоциклов и велосипедов по эгидой ''Форда'' и под лозунгом: ''Дадим железного друга всем желающим!''
В Нагарии открылась первая в Израиле кулинарная школа.
Впервые отправился на гастроли израильский филармонический оркестр.
Впервые, впервые, впервые… Ничего не поделаешь, напомним: стране всего лишь семь лет.
Нужно признаться, что даже воришки в Израиле выглядели так, будто впервые решили нарушить закон. Приведу два характерных случая.
Задержали грабителя после того как он обчистил квартиру в Северном Тель-Авиве. Вор надкусил хозяйское яблоко, и его изобличили по прикусу.
В Рамат-Гане полицейский патруль заметил ночью трех молодых людей, одинаково хромавших. Ребят остановили и попросили разуться. И тут обнаружилось, что каждого из них в носке были спрятаны драгоценности, украденные ими с виллы, расположенной по соседству.
Тем не менее статистика криминала в тот год не внушала особого беспокойства, но количество адвокатов явно перевалило необходимый предел. На каждого обвиняемого приходилось аж по три адвоката. Профессия защитника перестала быть популярной. Свахи перестали описывать эту публику как самых выгодных женихов, так как зарабатывали адвокаты в ту пору сущие гроши.
В то же время профессора истории на свои доходы в тот год не жаловались, - по крайней мере, в Англии. Газеты сообщают, что профессор истории из Оксфорда отказался получить гонорар за израильское издание отредактированного им собрания писем императора Наполеона. Издательство решило в благодарность посылать профессору каждые две недели ящик апельсинов.
О фантастическом урожае этого фрукта в тот год, как и о многом другом, мы расскажем через неделю.
