Вы можете описать, что случилось после первой пули? Как Вы продолжили стрелять?
После первой пули я остановился на секунду, взглянуть, что происходит, увидеть его реакцию, реакцию его тела.
Была реакция?
Никакой. Он так же стоял на месте, и тут на меня бросились со всех сторон, и я выстрелил еще два раза. Я точно не помню, как это было.
Вы не помните?
Я не видел его спины. Я четко знаю, что видел его спину только при первом выстреле. При двух последних я совсем не видел его спины, меня уже совсем покрыли.
А как насчет этого крика: «Это не настоящие!»
«Холостые!» («Срак»). Я услышал это, стреляя. Я был поражен. Я помню, что это было в тот момент.
Вы уверены, что ничего не говорили в этот момент?
Я ничего не говорил. Я помню, что и перед этим, я сказал себе: «Плохо если я что-то скажу; что я, как араб, который кричит «Аллах акбар»?» Я помню, что четко сказал себе: нельзя ничего говорить, чтобы это не было предупреждением.
Вы знаете, что свидетели говорили нам, что слышали, что Вы это сказали.
Я слышал. Но это не так. Это тот, кто был от меня справа, один из охранников. Я не знаю, охранник ли он, в черном костюме. Был еще один, их было двое, и это один их них. Я помню, и я могу однозначно сказать: я помню, что был поражен. Вместо того, чтобы действовать, помогать ему, они кричат: холостые! Там были странные вещи.
Какие странные вещи?
Этот крик, когда я стрелял, про холостые патроны. Как я сказал, после первого выстрела была пауза. Я не помню, были ли крики «холостые патроны» после первой или второй и третьей пули.
Мы читали в свидетельствах, что они говорили друг другу, что это не настоящее.
Кто-то из охранников.
Так говорили полицейские.
Не полицейские, нет. Один из охранников сказал: это холостые. Он точно сказал: это холостые, не настоящие – что-то в этом роде. Я был поражен. Полицейские повалили меня на землю, и один из них спросил меня: «Это были холостые?» Я боялся, что, если скажу «настоящие», он меня тут же застрелит. Потом меня поставили к стене, и тогда я сказал, что это не холостые. Услышав этот крик, я был поражен. Ведь я проверял пули. Охранник, слыша выстрел, не спрашивает, не холостой ли он, может, можно пойти домой отдохнуть. Он должен действовать, должен сделать максимум. Когда слышишь выстрел, в первую очередь, действуешь.
Есть логика в том, что Вы сказали это, чтобы Вас не убили.
Это хорошая идея. Но нет.
Пытались ли Вы перед убийством представить себе, как Вы оказываетесь в этом положении рядом с главой правительства, выхватываете пистолет и стреляете, и что происходит потом?
Конечно. Я думал об этом два года. Я все время боялся, что будет осечка. Больше всего я боялся, что выстрелю, с ним ничего не будет, меня схватят, и я, как идиот, проведу всю жизнь в тюрьме, не достигнув того, что хотел. Я также думал, что, когда я выстрелю, меня убьют, но я был готов на это.
Продуманный риск?
К первому виду риска я был абсолютно не готов. Поэтому старался делать все как можно лучше. С того момента, как я выхватил пистолет, и до первого выстрела, никто не мог ничего сделать /не успел бы вмешаться/. [Иначе] не стоило бы и пытаться.
